Коля Лысоff (барабаны) 26.12.1971. Весёлый и деятельный, в общении лёгок и непосредственен, иногда хочет казаться серьёзным. Начал играть на ударных ещё в школе, где с приятелем-гитаристом организовал школьную рок- группу. Позднее в развитии своей музыкальной карьеры долго играл в группе "СПЛИН" (альбомы "Коллекционер оружия", "Фонарь под глазом", "Гранатовый альбом"), затем в группе "Препинаки", а так же в ряде других групп. Получил высшее гуманитарное образование в Санкт-Петербургском Университете культуры не кафедре эстрадно-джазового мастерства. Увлечения - кикер, бильярд, немного компьютер, немного футбол. Начинающий гитарист. Не женат. В свободное время сотрудничает с различными проектами в качестве сессионного музыканта ("Соус", "Колесо", "Муzorы" и т.д.).

Родился я в Вятке. Там же учился в музыкальном училище, играл в массе разных групп. Потом приехал в Питер и поступил в Институт культуры на факультет искусств, на кафедру эстрадно-ждазового мастерства.
Если перечислять все мои группы, можно запутаться. Самые яркие воспоминания – детская группа «Саботаж». Мы выступали на городском фестивале и заняли там почетное второе место. Первое место заняла группа «Акцент» Максима Иванова, который сейчас трудится в «Торбе-на-Круче». «Саботаж» же – моя группа, я являлся ее создателем, играл на барабанах – музыка была в духе AC-DC. Мы пошли к директору школы, и нам удалось убедить его, чтобы школа помогла молодым музыкантам. Аппаратурой, тем-сем.
Потом, в училище было очень много групп. Хард-кор играли, в Америку отсылали наши записи, даже какие-то отзывы получали.
В Институт Культуры я поступил, потому что на экзамене сыграл на ксилофоне «Полет шмеля». Вся пьеса должна укладываться в минуту, она рассчитана на очень хорошую технику. Готовил я другую пьесу, но добрые люди мне сказали, что это – пустой номер, что меня не возьмут, как бы я не сыграл. И я решил рискнуть, потрясти комиссию техникой. В самый последний момент я изменил свою программу, комиссии мое исполнение понравилось, мне сказали, что «такие кадры нам нужны». В общем, поступил. И сразу оказался в группе «Джеф».
Ребята как-то вышли на меня, предложили работать, я согласился. У «Джефа», даже, кажется, вышла пластинка. Проиграл я в этой группе два года. Много было нереализованного материала, играли по клубам, как все. Со мной в институте учился Коля Ростовский - клавишник группы «Сплин». Он мне сказал, что «Сплин» набирает концертный состав. У них к тому времени вышел альбом «Пыльная быль» и они серьезно собирались ездить по стране. Альбом мне нравился, я пришел к ним, познакомился с ребятами, мы поговорили и через два дня начали репетировать. В результате в «Сплине» я проиграл четыре с половиной года – до концерта с THE ROLLING STONES. Это было мое последнее выступление со «Сплином». Потом бахнул кризис – он был равно финансовым и эмоциональным. Настроение у всех упало, началась какая-то депрессия, надлом, в общем, я ушел.
После «Сплина» я играл в «Препинаках», с группой «Хиль и Сыновья», в «Бегемоте», но основным рабочим местом были «Препинаки». Барабанщик «Препинаков» работал с «Пепси» и Андрей Нуждин пригласил меня – два с половиной года прошло в этой группе. Золотая пора этой группы была тогда, когда я учился на первом курсе. А когда я пришел в группу, она была уже какой-то развлекательно-кабацкой. Внутри группы копилось какое-то раздражение, которое, в конце концов, вылилось в ссору между Сашей Лушиным и Андреем - Андрей ушел и сделал свой «Солнечный удар», а «Препинаков» просто не стало. У Нуждина были еще какие-то проекты, в которых я тоже с ним играл, но «Препинаков» уже не было.
На одном из последних моих концертов с Андреем Нуждиным в клубе «Гаркундель» я, отыграв, сидел и пил пиво, а ко мне подошел Илья Черт и сказал – «Давай играть». Я удивился – у Черта был же отличный барабанщик. Но Илья сказал, что с барабанщиком у них беда. То есть, нет у них больше барабанщика. Дэнс ушел на студию и сейчас, кажется, работает с группой «Ленинград» в качестве звукорежиссера.
Я встретился с Максимом, он дал мне записи «Пилота» и я стал вникать в материал, разучивать – через недельку – другую мы уже сели репетировать. Это был 2000-й год. С тех пор «Пилот» - это моя основная работа. Иногда звонит Андрей Нуждин и мы с ним играем, но это такие, побочные для меня вещи.
Когда я пришел, у «Пилота» выходила «Сказка» и уже лежала «Джоконда». На «Джоконде» звучит мой барабан – мы его засэмплировали и положили на компьютерную основу. Поэтому барабанный звук на альбоме получится, в общем, живой. Даже два моих звука там засэмлировано – в борт и в центр.
То, что «Наше небо» появилось раньше, чем «Джоконда», отчасти, сделано с моего посыла. На одной из репетиций Илья спел несколько песен и я сказал, что это отличные песни и что их нужно срочно выпускать. Ребята-то их давно знали, а я свежим ухом, как-то воспринял, очень восторженно. Начал всех убеждать, что это круто, что это нужно… Начали их репетировать, потом, как-то само собой, перебрались в «Добролет», записали и выпустили.
Сейчас народ уже более искушен, сейчас все видят и слышат западных артистов, сейчас уже никого не удивишь хорошей игрой – уровень мастерства поднялся и нужно репетировать, нужно играть хорошо, «в точку», поэтому, кроме мастерства, к слушателю нужно выходить уже с чем-то. Так, нахрапом его не возьмешь. Нужно иметь, что сказать. «Джоконда» - это альбом, в общем, уже для подготовленного слушателя. Может быть, и хорошо, что он вышел именно сейчас, а не два года назад. С одной стороны, и группа наша была в то время не столь весомой, как теперь, с другой стороны, и слушатели уже привыкают к настоящей музыке – в магазинах все продается, концерты проходят мировых звезд, люди потихонечку слушают и прогрессив, и арт, и все…
В день концерта я не пью не то, что алкоголя, а даже кофе – учащается сердцебиение, играть становится труднее. В день концерта я вообще держу режим как спортсмен - даже питание у меня специальное, чтобы не перегрузить себя. Овощи, кашки. Барабаны – это физика, это мышцы, а игра в нашей группе – это сильнейшая нагрузка. Так что приходится себя блюсти. И это – хорошо.
Слушаю я много чего – Деннис Чамберс – барабанщик, который играет со Скофилдом – это, если говорить о джазе и фьюжн. Вообще, он где только не играл, Чамберс – и с Маклафлином, и с Чиком Кориа, и с Мэтени. Дейв Вэкл – у меня есть несколько его школ. Омар Хаким. Это универсальные барабанщики. Ну, конечно, Джон Бонем – это главный рок-барабанщик всех времен и народов. Когда я начал играть на барабанах серьезно, когда я начал развиваться – я услышал пластинку, сборник LED ZEPPELIN. Послушал в первый раз – как-то не очень… А со второго прослушивания группа стала для меня №1, у меня были записаны все альбомы LED ZEPPELIN, ничего лучше в том, что касается барабанов в рок музыке, я не слышал. Хотя, барабанщиков много. И хороших тоже очень много. Сейчас барабанщики становятся более универсальными – они играют и арт- и джаз, и фьджн, рок. Вот, в нашей стране только странные вещи происходят – классические джазовые барабанщики у нас играют очень тихо. Может быть, потому что джаз у нас как-то не выходит на большую сцену? Или просто школа такая…мое музыкальное образование, в общем, джазовое, я получил эту подготовку. Но я вижу, как идет этот процесс универсализации, даже Чемберс – джазовый барабанщик, говорит, что его любимый барабанщик – Джо Бонэм. Мне нравятся и Дэйв Вэкл и Дэйв Крол из «Нирваны» - у каждого своя манера, и оба классные музыканты. Музыки хорошей очень много, столько можно всего взять, не в смысле – скопировать, а в смысле – научится, что на всю жизнь, точно, работы хватит.